Терапия, как наука все более базируется на фармакологии, утрачивая свои собственные научные приоритеты. Косвенным свидетельством чему является появление новой специальности «клинический провизор». В чем же тогда состоит функция врача? С точки зрения фармакологии он является «посредником», «адаптором» «проводником» между лекарством (которое имеет стандартные данные и предназначено для искусственной модели человека) и реальным человеком – пациентом. В результате такого подхода произошло не только снижение роли врача, но и обезличивание медицины. Непререкаемый авторитет науки отделил врача от пациента, и в эпоху безусловных медицинских достижений возможность лечить болезнь увеличилась, а возможность исцелять больных уменьшилась, о чем справедливо пишет B.S. Siegel [13]. Деперсонализация в медицине означает замену сочувствия и внимания к конкретному больному желанием помочь всему страждущему человечеству с одновременным избавлением от ответственности. Ибо осложнения и отсутствие эффекта от лекарства у одного человека «перекрываются» положительным результатом у других. Феномен  «лекарственного чуда» поддерживается также масштабными клиническими испытаниями. 

Используя данные лекарствоведения, только терапия, как наука (и терапевт, как ее представитель) вправе решать включать ли данный медикамент в лечение и как сделать его применение наиболее эффективным. Для этого существуют определенные  критерии, часть из которых подлежит изучению и передаче в виде научных знаний, часть принадлежит врачебной интуиции. Последняя весьма скептически рассматривается с современных позиций, на ее роль в гомеопатическом врачевании указывает Т.Д. Попова [18]. Терапия представляет собой анализ возраста, сочетания и взаимной обусловленности различных болезней, факторов окружающей среды, анамнеза жизни пациента, его физической и психической конституции, а также стадии и степени тяжести основного заболевагия. Не следует сбрасывать со счета и субъективные факторы, роль которых в гомеопатической практике исследовал М.Ю. Ляхович [17], который приводит параметры уникальности приема: время, пространство, мотивацию пациента, внутреннее состояние и профессионаьный уровень врача.

Для реабилитации терапии, как науки следует сместить акцент с лекарственного средства на способ лечения, который может включать в себя не только медикаментозные, но и валеологические и психотерапевтические подходы. Ее предмет составляют способы облегчать или излечивать ту или иную болезнь (нозологическую форму). В эту формулу можно вводить формализирующие (уточняющие) обстоятельства: стадию, давность, форму и другие особенности болезни. Равным образом подлежит научному анализу и выборка испытуемых: по полу, возрасту, темпераменту и т.п., что может соответствовать «стандартам  надлежащей статистики» (GSP). Гомеопатический способ лечения можно рассматривать еще шире, как способ оздоровления, когда кроме так называемых объективных критериев нужно применять и другие способы оценки состояния здоровья, на что указывает Т.Д. Попова [4], характеризующие качество жизни пациентов. С моей точки зрения гомеопатические эффекты простираются еще шире – на изменение событийной жизни пациентов     [19]. Хочу заметить, что непараметрические критерии (например, «хорошее» и «плохое самочувствие»), которых сторонится официальная медицина, являются научными данными и подлежат методам статистической обработки.

Результаты лечения являются достоянием терапии, а не фармакологии. Потому, что между лекарством и излечением почти никогда нельзя поставить знак равенства. Результат лечения включает в себя не только позитивные, но и так называемые нежелательные эффекты, общее состояние здоровья, трудоспособность, оценку отдаленных последствий и т.д. Часто насильственное устранение или ослабление некоторых симптомов не способствует улучшению течения самой болезни и ее прогноза. Средства современной фармакотерапии не затрагивают патофизиологические механизмы адаптации организма к самой болезни, которые могут обеспечить полное и безопасное самовыздоровление.

В гомеопатии нахождение подобия также еще не равняется излечению. Потому, что   процесс взаимодействия человека и лекарства осуществляемый по закону подобия сложен и не всегда предсказуем. Лекарственное обострение, соответствие движения симптомов правилам гомеопатического исцеления определяют тактику ведения случая, частоту и длительность приема лекарства, срок наступления улучшения, смену препаратов, что составляет предмет деятельности врача-гомеопата.

Что же касается формализации самого способа лечения, то в научной медицине эта идея упорно продвигается под красивым названием «надлежащей клинической практики». Стандартизация способа лечения, во-первых, повышает управляемость медициной, способствуя ее бюрократизации. Во-вторых, облегчает правовые отношения, создавая основу для юридической оценки действий врача. В-третьих, позволяет не только целенаправленно развивать фармацевтические производства, но даже планировать их прибыль благодаря включению определенных препаратов в протоколы лечения (а также в список компенсируемых из страховой кассы медикаментов). Иными словами, это среднестатистический способ лечения для среднестатистического пациента и среднестатистического врача. Не этим ли объясняется пресловутый кризис в медицине? Это не кризис лекарств, методов или медицинского персонала, это кризис доверия или кризис, вызванный недостатками самой модели. Ибо слово «средний» очень близко от слова  «посредственный».

Иными словами, «правильная диагностика» (GLP) и «правильное лечение» (GCP) являются в первую очередь гарантом безопасности для всей медицинской системы, а не гарантом эффективного и безопасного лечения. Стандартизация лечения привела к забвению терапевтического искусства, о котором лишь формально  упоминают в медицинских университетах, т.к. возможности реализации этого принципа в аллопатической практике крайне невелики (А.П. Мощич) [14]. Поиски стандартов также способствововали частичной утрате исторического опыта: симптоматологии заболеваний, о чем справедливо пишет Б. Лоун [1]. Можно также согласиться с мением Г.Г. Симоненко, что для экспериментальной терапевтической системы необходимо наличие «тайны», делающей гомеопатию уникальным явлением [15].

Любопытно отметить, что все дискуссии о научности или ненаучности гомеопатии сводятся к сравнению не способов лечения, а к фармакологическим свойствам лекарственных средств. Но как только речь заходит о влиянии конкретного медикамента на любом из возможных уровней, где удается проследить его воздействие – предмет рассмотрения переходит в юрисдикцию фармакологии, пусть даже и «клинической». Очевидно, что возможности самого метода в этой дискуссии никого не интересуют. Противоречия между интегративной сущностью закона подобия и введением новых препаратов в аллопатическую медицину хорошо описаны H.L. Coulter [9]. Современные исследования для сравнения аллопатического и гомеопатического способа лечения тех или иных заболеваний в доступных информационных источниках встречаются крайне редко.  Они не выдерживают критики в плане их масштаба и способов верификации результатов. По мнению выше упомянутого H.L. Coulter сообщество врачей официальной медицины никогда не предпринимало существенной попытки проверки реальности действия гомеопатических лекарств или процедур во второй половине XX века [10]. В конце прошлого и начале настоящего столетия осуществлены попытки проведения испытаний некоторых гомеопатических лекарств по аллопатическим протоколам, приведшие к закономерному разочарованию [2,6,7,20].

Можно только предполагать, что гомеопатический способ лечения конкурентноспособен при многих заболеваниях, особенно если наряду с эффективностью лечения оценивать его безопасность и отдаленные последствия. При сравнительном исследовании вполне применим «золотой стандарт» медицинской статистики: «двойной слепой метод на случайной выборке в статистически однородной группе», хотя он далеко не является идеальным. Не является камнем преткновения и выбор объекта по нозологическому принципу. Однако наиболее показательным было бы широмасштабное исследование гомеопатического способа лечения, учитывающее общие показатели здоровья, которые хорошо известны медицинской науке и не могут быть подвергнуты сомнению. Для отслеживания результатов гомеопатии, по мнению А.В. Мартыненко, Н.Е. Костинской [16] более подходят «исследования исходов» (outcome research), а также «анализ принятия решений» (Clinical decision analysis) с использованием клинической эпидемиологии, психологии, социологии и т.п.

Гомеопатия была создана, как научная терапия. Ганеман положил в ее основу систему научных доказательств своего времени. Его стиль – это стиль ученого, который можно проследить не только в «Органоне», но и в  прикладных разработках (определение качества вина, устройство доменной печи, определение качества некоторых металлов и химических элементов, предложения по гигиене города или психотерепевтические основы семейных отношений) [11].

Зачем гомеопатам, большинство из которых заняты своей практикой, становится полноценной частью современной медицинской системы? История свидетельствует, что эта практика существовала не только в эпоху «признания», или «не запрещения» метода,  но и во времена его диссидентства. Гомеопаты не выдержали исптыания временем, в смысле развития своей терапевтической науки. Ибо ее главные теоретические принципы остаются недоказанными на современном уровне. В первую очередь не построена система доказательств, отличных от прикладных аллопатических исследований, но опирающихся на статистическую достоверность. Можно согласиться с мнением Г. Журжа, что гомеопатическая литература обращается только к практикующим гомеопатам, но располагает мизерным количеством исследований, обращенных к медицнскому научному сообществу [8]. Если экономическая причина такой ситуации вполне ясна, то психологическая заключается, по-видимому, в том, что не хочется «доказывать очевидное». Неизмеримо меньшему (по сравнению с аллопатами) числу гомеопатов достаточно такого же числа «альтернативно мыслящих» пациентов.

Гомеопатам не удалось воспользоваться высокой степенью свободы: методологические разногласия привели к политическим противостояниям разделившим различные школы и направления. Не  избежал искажений и сам способ гомеопатического лечения, к которому были привнесены мистицизм, духовные и религиозные практики, философские представления, лежащие вне поля европейской научной парадигмы. Гомеопаты более преуспели в критике аллопатического способа лечения, но в большинстве случаев она носит слишком эмоциональный и поверхностный характер [12].

Важнейшее научное требование воспроизводимости результатов  [3] в гомеопатии не должно рассматриваться как прямая связь симптомов или патологических проявлений с лекарственным средством. Однако вся гомеопатическая практика построена на 200-летней воспроизводимости принципа самоизлечения организма при соблюдении условия подобия. При этом способов гомеопатического лечения много: от уницизма до полипрагмазии, от единственной  дозы до многократно повторяющихся приемов, не говоря уже о способах учета и оценки симптомов. Как пример, можно привести попытку классификации стратегии гомеопатических назначений, используемой Лондонским факультетом гомеопатии [21]. В ней назначения  разделены на быстрые (по диагнозу, этиологической причине, ключевым симптомам) и глубинные (по конституции, патобиографии, хроническим болезням и миазмам, базовой эмоциональной проблеме). Также выделены прочие способы (анализ по царствам, групповой анализ, типология), и аналитический способ (реперторизация).

Повторяемость результатов должна опираться на стандарт, которым является лекарственный патогенез. К сожалению, и в этом отношении вместо уточнения ранее полученных данных мы имеем множество противоречивых и сомнительных симптомов, в которых различные авторитеты пытаются расставить свои акценты, на основании собственного опыта или теоретических размышлений.  Materia Medica не приведена в порядок хотя бы потому, что симптомы в ней, за редким исключением, не имеют авторства (ссылки на первоисточник).  Часто также неизвестны обстоятельства их получения (число испытуемых, степень потенцирования и другие условия). С другой стороны, мы видим попытки снабдить лекарственные патогенезы дополнениями, заимствованными из аллопатической фармакопеи в виде срока действия препаратов и строгой «органотропности».

Каким образом можно сравнивать средства, служащие ключем, «кодом самоизлечения» с веществами определенной структуры и определеннего биологического действия? Это два пересекающихся, но совершенно отдельных мира: успехи в изучении химического состава и фармакологических свойств средств медикаментозной терапии  остановились на уровне молекулярной биологии. Дальше следует граница, за которой властвует критический агностицизм, наделяющий гомеопатию чертами шаманизма. Медицинской науке следует изучать не «шаманские заклинания», а достигнутый результат на уровне самого результата. Требуемые объяснения с точки зрения пресловутого «механизма действия» можно грубо назвать «психотерапией» или «эффектом плацебо», или более элегантно «непознанные медицинские эффекты».

Что же касается самого процесса самоизлечения, то его научным изучением занимаются крайне мало по вполне понятным причинам.          Возможно некоему абстрактному демократическому государству и выгодно самоизлечение его граждан. Но можно ли извлекать прибыль из самолечения? Можно ли им управлять? Можно ли его ввести в правовое поле медицинской юриспруденции?

Идея интеграции аллопатии и гомеопатии на уровне клинического эксперимента с лекарственным средством не состоятельна. Однако при этом сопоставимость, конкурентноспособность и взаимодополняемость на уровне способа лечения не подлежит сомнению, что и происходит на практике, если можно так выразиться «в неофициальном соревновании».

В заключении следует отметить, что в этой статье мы не коснулись двух других аспектов, которые требуют отдельного рассмотрения. Во-первых,  «механизмов действия гомеопатических лекарств». Во-вторых, вопросов гомеопатической фармации, где существует неразрешимая  проблема уравнивания гомеопатического средства и лекарственного средства отвечающего системе GMP, либо другим национальным стандартам.

Пожелания по улучшению создавшейся ситуации размещены  в виде выводов:

1.     Создать научную модель для гомеопатической терапии, перенеся акцент с теоретических рассуждений и «клинического опыта» на эксперимент.

2.     Отказаться от заимствования методов проведения аллопатических медицинских исследований, поставивших во главу угла не способ лечения, а лекарственное средство.

3.     Доказать эффективность гомеопатической терапии, как способа лечения (но не отдельных препаратов или схем) на уровне современной науки.

4.     Обновить лекарственные патогенезы путем переиспытания лекарств используя современные методы обследования, учета и анализа информации.

5.     Вывести высокопотенцированные лекарства из правового поля фармакологии.

ЛИТЕРАТУРА:

1.     Б. Лоун. Утерянное искусство врачевания. 1998. Москва. «Крон-пресс». 364 с.

2.     Homeopathy in Europe – developing standards for professional practice of homeopathy in the European Union. 1994. Rotterdam.

3.     Reilly et al. Is evidence for homeopathy reproducible? // Lancet. 1994. Vol.344. December 10. P.1601-1606.

4.     Попова Т.Д. Критерии эффективности гомеопатического лечения // ВГМ 2006. №1. С. 7-9.

5.     Попов А.В., Симоненко Г.Г. Проблема научных исследований в гомеопатии. // ВГМ 1996. №1. С. 6-17.

6.     Г. Журж. Проблема научных исследований в гомеопатии // ВГМ 2006. №1. С.10-21.

7.     Буданов С.В., Верстакова О.Л., Замаренов Н.А. Разработка современных научных подходов к путям и методам реализации государственного стандарта в гомеопатии ГОСТ Р 52379-2005 «Надлежащая клиническая практика» (GCP). // III Российский гомеопатический съезд. Сборник научных трудов. Москва. 2007. С. 152-153.

8.     Журж Г. Проблема научных исследований в гомеопатии // ВГМ 2005. №2. С.6-11.

9.     Coulter H.L. Homeopathic science and modern medicine. 1981. North Atlantic Books. California. P. 154-169.

10. Coulter H.L. Divided Legacy A History of the Schism in Medical Thought. Vol.III. McGrath Publishing Company. Washington, D/C. 1973. P.465-466.

11. Жизнь Самуила Ганемана (Саратов).

12. Фернандо Ф.Ф. Постыдные достижения аллопатии. // Труды 57 Конгресса Международной Медицинской Гомеопатической Лиги. Москва. 2002. С.221-224.

13. Siegel B.S. Peace, Love and Healing. 1990. N.Y. «Harper Perennial». 377 p.

14. Мощич О.П. Методологія гомеопатичного методу терапії. // Збірник Доповідей I З’їзду Гомеопатів України. 2004. С.112-115.

15. Симоненко Г.Г. Гомеопатия и доказательная медицина. // Збірник Доповідей II З’їзду Гомеопатів України. 2005. С.50-53.

16. Мартыненко А.В., Костинская Н.Е. Проблема прогнозирования эффектов гомеопатической терапии. // Український гомеопатичний щорічник. С.118-123.

17. Ляхович М.Ю. Исследование фактора субъективности в гомеопатической практике. // Гомеопатический ежегодник. Москва. 2005. С.66-71.

18. Попова Т.Д. Размышления. 2005. Киев. «Экмо» С.85-87.

19. Попов А.В. Гомеопатия, как изменение жизни // ВГМ 1999. №4. С. 6-13.

20. Васильев Ю.В. Фармакологический эффект и плацебо в гомеопатии // Гомеопатия и фитотерапия. 2002. №2. С.8-18.

21. Лондонский факультет гомеопатии. Первая сессия, июнь 2002. Москва. С.11-14.